Критика новой проблемы

 Помимо вопроса: 

«Каков ответ на эту новую форму вопроса?», можно спросить:

 «Этот новый вопрос достоин исследования?» Этот последний вопрос мы исследуем без дальнейших церемоний, тем самым прервав бесконечный регресс.

Преимущество новой проблемы состоит в том, что она проводит довольно резкую границу между физическими и интеллектуальными способностями человека. Ни один инженер или химик не претендует на способность производить материал, неотличимый от кожи человека. Возможно, когда-нибудь это удастся сделать, но даже если предположить, что это изобретение станет доступным, мы должны чувствовать, что нет смысла пытаться сделать «мыслящую машину» более человечной, облекая ее в такую ​​искусственную плоть. Форма, в которой мы поставили задачу, отражает этот факт в условиях, при которых исследователь не может видеть или прикасаться к другим участникам или слышать их голоса. Некоторые другие преимущества предложенного критерия могут быть показаны примерными вопросами и ответами. Таким образом:

Вопрос:

Пожалуйста, напишите мне сонет на тему Форт-Бридж.

А:

 Я никогда не умел писать стихи.

Вопрос:

Добавьте 34957 к 70764

А:

(Пауза около 30 секунд, а затем дайте ответ) 105621.

Вопрос:

Вы играете в шахматы?

А:

Да.

Вопрос:

У меня K на моем K1, и никаких других фигур. У вас есть только K на K6 и R на R1. Это ваш ход. Что вы играете?

А:

(После паузы в 15 секунд) Мат R-R8.

Метод вопросов и ответов кажется подходящим для введения почти в любую из областей человеческой деятельности, которую мы хотим включить. Мы не хотим наказывать машину за ее неспособность блистать на конкурсах красоты или наказывать человека за поражение в гонке с самолетом. Условия нашей игры делают эти недостатки неактуальными. «Свидетели» могут сколько угодно хвастаться, если считают нужным, своим обаянием, силой или героизмом, но практических доказательств следователь не может требовать.

Возможно, игру можно критиковать на том основании, что шансы слишком сильно зависят от машины. Если бы этот человек попытался притвориться машиной, он явно показал бы себя очень плохо. Его бы сразу выдали медлительность и неточность в арифметике. Не могут ли машины совершать нечто, что следует назвать мышлением, но что очень отличается от того, что делает человек? Это возражение очень сильное, но, по крайней мере, мы можем сказать, что если, тем не менее, можно сконструировать машину для удовлетворительной игры в имитацию, нас не должно беспокоить это возражение.

Можно возразить, что при игре в «имитационную игру» лучшей стратегией для машины может быть нечто иное, чем имитация поведения человека. Это может быть, но я думаю, что вряд ли есть большой эффект такого рода. В любом случае здесь нет намерения исследовать теорию игры, и предполагается, что наилучшая стратегия состоит в том, чтобы попытаться дать ответы, которые, естественно, дал бы человек.